СТОЛЫПИН.ruБиография
ВВЕДЕНИЕ
«Высокий рост, косая сажень в плечах, что не мешало стройности его фигуры, соколиный взгляд, властный тон – придавали ему вид достойного представителя власти, начальника и хозяина губернии» - так описывает внешность Петра Аркадьевича Столыпина один из очевидцев. Столыпин терпеть не мог карточную игру, хотя и в Саратове и в других местах игра в карты была излюбленным способом времяпрепровождения в жизни любого губернского общества. Петр Аркадьевич не курил, почти не употреблял спиртного. Очевидцы отмечали его редкостную работоспособность. Войдя в сферу сложной внутренней политики страны и активно принимая в ней участие, Столыпин часто засиживался в своем домашнем кабинете до позднего вечера, а то и на всю ночь. Конечно, при этом он совсем не был обыкновенным чиновником-сухарем, застегнутом наглухо на все пуговицы своего мундира. Хотя, очень может быть, что такое впечатление и производил он при первом знакомстве. Но, при всей своей внешней строгости, неприступности и неумолимости, Столыпин, без сомнения, был темпераментной, увлекающейся, можно даже сказать, художественно восприимчивой натурой. По словам сына Столыпина Аркадия Петровича (кстати, сравнительно недавно умершего в швейцарском городке Люзарш), - «не живи он в страшное переломное время, когда наше тысячелетнее государственное здание повисло над бездной, его жизненный путь сложился бы, вероятно, иначе». Петр Аркадьевич Столыпин очень увлекался поэзией, хотя и не имел стихотворного дарования. В его студенческой квартире собирался небольшой литературный кружок, где в широком монументальном кресле, единственном способном выдержать большой вес, царствовал поэт Апухтин. Кроме литературы Столыпин очень любил живопись, он и сам неплохо владел кистью и очень тонко чувствовал природу. Естественно, во время своей деятельности в Саратове он не мог не заметить красоту волжской природы, более светоносной, живой и щедрой на краски, чем природа Петербурга. Легкий искрометный мартовский снег, косо летящий большими хлопьями, облепляющий освещенные окна домов, тополя, насажанные около них, делал окружающий мир похожим на сказку… Насилие Петр Аркадьевич терпеть не мог в любом его проявлении. На первый взгляд это выражение может показаться странным для многих из нас, так как большинство историков приписало Столыпину образ реакционера, доказывая свои слова введенными им военно-полевыми судами. На самом же деле с приходом Петра Аркадьевича обнаружилось, что государственная власть существует, существует право и закон, существует суд. «В России сила не может стоять выше права», - заявил он в Думе. И следовал своему убеждению неукоснительно: «Где аргумент – бомба, там естественный ответ – беспощадность кары». Молодой, статный, с необычайно решительным и выдержанным, спокойным характером, чуждый кичливости, кроме того, блестящий оратор, Столыпин сразу стал инициатором и проводником реформ и законоположений, результативность и поучительность которых поражают до сих пор. Главным делом его жизни стала земельная реформа. Делом, стоившим жизни премьер-министру, но давшим ему всемирную и вневременную известность.БИОГРАФИЯ
Петр Аркадьевич Столыпин родился 2 (15) апреля 1862 года в Дрездене. Рос он в подмосковной деревне Средниково, где когда-то отец Петра играл со сверстниками, в том числе и с будущим великим русским поэтом Михаилом Юрьевичем Лермонтовым (1814-1841). Отца Петра Аркадьевича звали Аркадием Дмитриевичем. В 16 лет он надел уже погоны и геройски сражался и защищал Севастополь. Выйдя в отставку, Аркадий Дмитриевич помогал раненым, а также заведовал придворной частью в Москве. Им написаны «История России для народного и солдатского чтения», всевозможные статьи и воспоминания. Кроме того, отец Петра Аркадьевича был неплохим скульптором, например, он произвел на свет такие работы как: «Голова Спасителя» и «Медаль статуи спасителя». Мать Пети - Наталья Михайловна из рода Горчаковых. Род Горчаковых – очень древний род, начинающийся еще со святого князя Михаила Черниговского, замученного в орде в 1246 году. Дед Столыпина, Александр Михайлович Горчаков, – один из лицеистов, друг Пушкина, кстати, закончивший лицей с золотой медалью. Интересно, что бабушка Михаила Лермонтова, Елизавета Алексеевна Столыпина (позже ставшая Арсеньевой), тоже из древнейшего рода Столыпиных, может быть поэтому будущий премьер-министр очень любил поэзию. Молодость Петра Аркадьевича Столыпина пришлась как раз на мощный подъем культуры 80-х годов. Он поступил на естественное отделение физико-математического факультета Петербургского университета, где заслушивался речами Д.И. Менделеева и Чебыщева и читал произведения Гончарова и Достоевского. В 1884 году Столыпин закончил университет, и экзаменовал его, наряду с другими, сам Менделеев. На одном из экзаменов великий ученый так увлекся, слушая блестящие ответы Столыпина, что стал ему задавать вопросы все дальше и дальше; вопросы, о которых не читали в университете, а над решением которых работали ученые. Петр Аркадьевич, учившийся и читавший по естественным предметам со страстью, отвечал на все так, что экзамен стал переходить в нечто похожее на ученый диспут, когда профессор вдруг остановился, схватился за голову и сказал: «Боже мой, что же это я? Ну, довольно, пять, пять, великолепно!». Два последующих года Столыпин работал в министерстве внутренних дел, а после был причислен, по своей собственной инициативе, к министерству земледелия и государственных имуществ.КОВНО
Конец XIX века – начало пути Столыпина к посту премьер-министра России. Сначала он становится губернским предводителем дворянства города Ковно. Вот что вспоминала потом дочь Столыпина Мария: «Молодой, энергичный и деятельный, мой отец рьяно принялся за работу с первого же дня своей службы и до последнего дня с тем же интересом предавался ей, кладя все свои силы на то, чтобы в своей сфере создать все, от него зависящее, для процветания края. Кроме Сельскохозяйственного Общества и склада, по его почину был построен в Ковне Народный дом, и много времени он проводил там, следя за устройством ночлежного отделения, чайной, за правильной постановкой чтения для рабочих и народа вообще; за устройством представлений и народных балов. Мои родители всегда ездили на эти представления, и помню, с каким энтузиазмом они рассказывали о первом представлении кинематографа. Но вообще вечера, когда родители уезжали из дома, были редки. Кроме посещения нескольких представлений за зиму в Народном доме, они изредка бывали в городском театре, но почти исключительно на гастролях проезжавших через Ковну знаменитостей. Ковна лежала по дороге из Петербурга в Берлин, и случалось, что ездившие в турне артисты оставались на один, два дня у нас, и тогда, конечно, маленький ковенский театр бывал битком набит публикой. Еще реже случалось, чтобы папа и мама проводили вечера в гостях, у нас же близкие знакомые и друзья бывали часто. Так и протекли мирно и счастливо двенадцать лет нашей жизни в Ковне. Ежегодно: пять месяцев в Ковне и семь месяцев в Колноберже, нашем имении Ковенской губернии. И эти годы мой отец всю жизнь вспоминал с самым теплым чувством, как и всех своих сослуживцев, подчиненных и помощников по Сельскохозяйственному Обществу, одинаково как русских, так и поляков».ГРОДНЯ
1902 год – год, когда Петр Аркадьевич назначается на пост губернатора города Гродня, куда он сразу перебирается со своей семьей. Столыпин, самый молодой губернатор России, очень увлекся своей новой работой. Не удовлетворяла она его полностью лишь потому, что он в ней лишен был полной самостоятельности. Это происходило потому, что Гродненская губерния с Ковенской и Виленской составляли одно генерал-губернаторство, и, таким образом, губернаторы этих губерний подчинялись генерал-губернатору Виленскому. Хотя в то время и был таковым крайне мягкий администратор и очень хороший человек князь Святополк-Мирский, работа Петра Столыпина под начальством которого ни одним трением не омрачилась, все же она не была совершенно самостоятельной, что претило характеру Столыпина.СЕМЬЯ
Конечно, надо сказать, что П. А. Столыпин был очень даже счастлив в личной жизни, хотя его знакомство с Ольгой Борисовной Нейдгардт (его будущей женой) началось с трагического события. Дело в том, что Ольга сначала была невестой старшего брата Столыпина, но, незадолго до свадьбы, жених был убит на дуэли. Петр Аркадьевич вызвал убийцу на дуэль и был сильно ранен в правую руку. Драма эта очень сблизила Ольгу и Петра, и они скоро стали мужем и женой, о чем в последствии ни чуть не жалели, как бы трудно им не было. У Столыпиных родились 5 дочерей и один сын. В 1885 году родилась старшая дочь – Мария (Матя). В 1908-09 она выходит замуж за офицера из Прибалтики Бориса Бок. Мария известна своей книгой «Воспоминания о моем отце П.А. Столыпине». Вторая дочь – Наталья. Жизнь ее сложилась не легко. Во время покушения на жизнь Столыпина на министерской даче она была тяжело ранена взрывом в обе ноги. Наталья осталась инвалидом . Известно, что она хорошо рисовала и писала стихи. Елена, Александра и Ольга (Олёчек) – младшие дочери. В 1904 году у Ольги и Петра родился сын Аркадий.САРАТОВ
16 февраля 1903 года по рекомендации министра внутренних дел В. К. Плеве Столыпин был назначен на пост губернатора Саратова. Плеве надеялся, что энергичный и умный Столыпин сможет навести в «беспокойной» Саратовской губернии, где постоянно вспыхивали крестьянские бунты, и особенно активно вела себя революционная пропаганда, должный порядок. Столыпин действовал решительно и по приезде расправился в первую очередь с бунтовщиками Балашовского уезда, где разгорелось восстание, причем предупредил, что при повторной стачке «полиция и войска будут действовать решительно и беспощадно». Столыпин поселился на Московской улице в доме №31. Жил он там недолго и вскоре переехал в архитектурно-интереснейший дом на углу Вольской и Малой Сергиевской улиц. Став губернатором Саратова, Столыпин направил большую часть сил на модернизацию Саратова. К тому времени население города составляло около 150 тысяч жителей, не так уж много для важнейшего экономического центра. Объяснение этому такое: в Саратове находилось 150 заводов и фабрик, 100 учебных заведений, 11 библиотек, 9 периодических изданий; все это делало Саратов одним из самых главных центров Поволжья. 15 июня 1903 заложено здание Мариинской женской гимназии, позже открыт ночлежный дом на 85 человек. В 1904 году асфальтируются главные улицы города, а также пробуется газовое освещение улиц, кроме того, модернизируется городская телефонная сеть. По-прежнему продолжают возводиться ночлежные дома и городские больницы (например, глазная лечебница на углу Братиславской и большой Хмельницкой улиц, а также «Серафимовский вдовий дом» для престарелых женщин). Таковы только некоторые из преобразований начала деятельности Петра Аркадьевича.СТОЛЫПИН – ПРЕМЬЕР-МИНИСТР
Столь энергичная деятельность Столыпина была оценена в «верхах» и, когда в 1906 году совет министров во главе с С.Ю. Витте вышел в отставку, и формирование нового совета министров было поручено И.Л. Горемыкину, Петру Аркадьевичу был предложен пост Министра внутренних дел. «Это против моей совести, ваше величество. Ваша милость ко мне превосходит мои способности… Я не знаю Петербурга и его тайных течений и влияний» - немедля ответил Столыпин. Но настоятельная просьба Николая II заставила Столыпина согласиться, и 26 апреля 1906 года он был поставлен во главе Министерства внутренних дел. Уже 8 июля того же года он был назначен председателем Совета министров, при этом сохраняя должность министра внутренних дел. Придворные круги отнеслись к Столыпину очень настороженно и сдержанно, потому что Петр Аркадьевич хоть и был из старинного дворянского рода, но не принадлежал к высшей аристократии и даже был ей чужд по интересам и взглядам. Став премьер-министром, Столыпин, прежде всего, разослал губернаторам два циркуляра, в которых он утверждал, что «правительство твердо убеждено заменить устаревшие законы», но до введения новых законов требовал четкого выполнения старых. Террористические левые партии приговорили Столыпина к «смертной казни» еще в 1905 году. Для революции Столыпин был особенно опасен, как своим мужеством, так и реформами, и программой. Он не лукавил с революционерами, он смело поднял перчатку, брошенную революцией правительству, и стойко противостоял и боролся, иногда прибегая к очень строгим мерам. Террористы решили разделаться с Петром Аркадьевичем лично. В «буйный» 1905 год, когда Столыпин еще был Саратовским губернатором, в его собственном доме был убит генерал-адъютант Сахаров, присланный в губернию для подавления революционной деятельности. Летом того же года уже стреляли в Столыпина, а один погромщик попал в его правую руку булыжником, когда губернатор защищал от расправы группу земских врачей. На Театральной площади бомба упала к ногам Петра Аркадьевича и убила несколько человек; Столыпин чудом остался жив. Однажды из толпы в него собирались выстрелить в упор. «Стреляй!»- насмешливо сказал Столыпин, и террорист опустил револьвер. Один из революционеров, Мациевич, ненавидел премьера и поклялся его погубить. Когда Столыпин решил совершить полет на аэроплане, пилотом оказался Мациевич. На земле все затаили дыхание, ожидая катастрофы, но Петр Аркадьевич победил, победил невероятным хладнокровием. Оказывается, Мациевич не был лишен благородства и отказался от своего замысла. То, что террорист не убил Столыпина не из страха, свидетельствует героическая смерть пилота в Первую Мировую войну. Петр Аркадьевич ходил без оружия. Без оружия ездил по губерниям, появлялся в местах, где вспыхивали бунты. Покушения, и попытки покушений на премьера все учащались: «Каждое утро говорю молитву и смотрю на предстоящий день, как на последний в жизни…» Его волновало лишь одно: успеет ли завершить то, что им было задумано? Он знал, что его убьют. Доказательством служит написанное задолго до смерти завещание: «Я хочу быть погребенным там, где меня убьют». Столыпин знал и торопился сделать как можно больше: «Я понимаю смерть как расплату за убеждения». Всего на премьер-министра было совершено 11 покушений. Среди них был взрыв министерской дачи на Аптекарском острове в Петербурге 12 августа 1906 года, осуществленный террористами из организации эсеров-максималистов. От взрыва погибло 27 человек (в том числе и сами террористы) и ранено 32 человека (в том числе дочь Столыпина и трехлетний сын). Сам Столыпин не пострадал. Вот как пишет об этом происшествии в своих «Воспоминаниях» старшая дочь Петра Аркадьевича Мария:«Это было в субботу, в приемный день моего отца, когда каждый, имеющий до него дело, мог явиться к нему и лично передать свою просьбу. На эти приемы собиралось обыкновенно очень много народу, людей самых разнообразных сословий, положений и состояний. В этот день, в три часа, я кончила давать моей маленькой сестре Олечку в нижней гостиной урок, и мы с ней вместе пошли наверх. Олечек вошла в верхнюю гостиную, а я направилась к себе через коридор, когда вдруг была ошеломлена ужасающим грохотом и, в ужасе озираясь вокруг себя, увидала на том месте, где только что была дверь, которую я собиралась открыть, огромное отверстие в стене и под ним, у самых моих ног, набережную Невки, деревья и реку. Как я ни была потрясена происходящим, моей первой мыслью было: «что с папа?». В этот момент увидала я мама с совершенно белой от пыли и известки головой. Я кинулась к ней, она только сказала: «Ты жива, где Наташа и Адя?» Выйдя в сад, я сразу, перед балконом, увидела идущего мне навстречу папа. Что за минута была, когда я бросилась на его шею; какое, несмотря на ужас окружающего, счастье было увидать его тут, рядом с собой, живым и здоровым! Сад перед домом представлял собою нечто ужасающее, и мы с Марусей решили, что надо, как можно скорее, найти и увести из этого ада детей с их гувернантками. Ухаживая за ранеными, мы встретили папа и мама, подойдя к которым узнали, что Наташа и Адя найдены живыми на набережной под обломками дачи, но что обе тяжело ранены. Наташа была ранена очень серьезно, и странно было видеть, когда ее переносили, это безжизненно лежащее тело с совершенно раздробленными ногами и спокойное, будто даже довольное лицо. У Ади были маленькие раны на голове и перелом ноги, и все последующее время бедный ребенок страдал больше от нервного потрясения, чем он ран. К тому времени уже успела выясниться вся картина катастрофы. Наташа, маленький Адя и его няня, молоденькая воспитанница Красностокского монастыря, находились на верхнем балконе, прямо над подъездом. Адя с интересом разглядывал подъезжающих, и, таким образом, он, единственный из выживших, видал как подъехало к подъезду ландо с двумя мужчинами в жандармской форме. «Жандармы» эти, очевидно, возбудили подозрение старика-швейцара и состоявшего при моем отце генерала Замятина неправильностью формы. Швейцар сделал несколько быстрых шагов вперед, желая пресечь путь подозрительным «офицерам», а генерал Замятин, видавший их из окна приемной, кинулся, чуя недоброе, в переднюю. Самозваные «жандармы», видя, что на них обратили внимание, бросили свои портфели на пол. Мгновенно раздался оглушительный взрыв… Большая часть дачи взлетела на воздух. Вот то, что мы узнали в первый вечер, а потом, понемногу, стали выясняться дальнейшие подробности этого кошмарного дня.» В ответ на взрыв министерской дачи последовал указ, изданный Столыпиным 19 августа 1906 года, о введении военно-полевых судов в губерниях, объявленных на чрезвычайном положении. В течении последующих шести месяцев военно-полевыми судами было вынесено 1102 смертных приговора (686 из приговоренных были казнены). Виселицы и расстрелы (виселицы называли в народе «столыпинскими галстуками») применялись еще и после подавления революции. Много, очень много бумаги потратили люди на описание сверхжестокости военно-полевых судов П. А. Столыпина. Но, учитывая соотношение казненных судами террористов (686 человек) и убитых самими террористами за один только 1906 год 786 человек и 820 раненых, можно увериться, что военно-полевые суды не так уж и жестоки, как их описывают. Убежденный монархист, активный последователь и защитник «твердой власти», Столыпин выступал за социальные и политические реформы, направленные на модернизацию России, развитие культуры и экономики, что, в конце концов, позволило бы стране занять достойное место среди всех держав мира. Тем временем II Государственная дума, как и первая, занималась словоблудием и критиканством. 6-го марта 1907 года на заседании Думы П.А. Столыпин выступил со своей знаменитой, исторической речью, которая сделала очевидной его позицию, основанную на силе, власти, законности, чего так не хватало правительству для возвращения авторитета самодержавия в народе. Петр Аркадьевич сказал следующее: «Господа, я не предполагал выступать вторично перед Государственной думой, но тот оборот, который приняли прения, заставляет меня просить вашего внимания. Я хотел бы установить, что правительство во всех своих действиях, во всех своих заявлениях Государственной думе будет держаться исключительно строгой законности. Правительству желательно было бы изыскать ту почву, на которой возможна была бы совместная работа, найти тот язык, который был бы одинаково нам понятен. Я отдаю себе отчет, что таким языком не может быть язык ненависти и злобы; я им пользоваться не буду. Возвращаюсь к законности. Я должен заявить, что о каждом нарушении ее, о каждом случае, не соответствующем ей, правительство обязано будет громко заявлять; это его долг перед Думой и страной. В настоящее время я утверждаю, что Государственной думе, волею Монарха, не дано право выражать правительству неодобрение, порицание и недоверие. Это не значит, что правительство бежит от ответственности. Безумием было бы полагать, что люди, которым вручена была власть, во время великого исторического перелома, во время переустройства всех государственных, законодательных устоев, чтобы люди сознавая всю тяжесть возложенной на них задачи, не сознавали и тяжести взятой на себя ответственности, но надо помнить, что в то время, когда в нескольких верстах от столицы и от Царской резиденции волновался Кронштадт, когда измена ворвалась в Свеаборг, когда пылал Прибалтийский край, когда революционная волна разлилась в Польше и на Кавказе, когда остановилась вся деятельность в Южном промышленном районе, когда распространялись крестьянские беспорядки, когда начал царить ужас и террор, правительство должно было или отойти и дать дорогу революции, забыть, что власть есть хранительница и государственности и целости русского народа, или действовать и отстоять то, что было ей вверено. Но, господа, принимая второе решение, правительство роковым образом навлекло на себя и обвинение. Ударяя по революции, правительство, несомненно, не могло не задеть и частных интересов. В то время правительство задалось одною целью – сохранить те заветы, те начала, которые были положены в основу реформ Императора Николая Второго. Борясь исключительными средствами в исключительное время, правительство вело и привело страну во Вторую думу. Я должен заявить и желал бы, чтобы мое заявление было слышно далеко за стенами этого собрания, что тут волею Монарха нет ни судей, ни обвиняемых и что эти скамьи – не скамьи подсудимых, это место правительства. (Голоса справа: «Браво, браво».)
За наши действия в эту историческую минуту, действия, которые должны вести не ко взаимной борьбе, а к благу нашей родины, мы точно так же, как и вы, дадим ответ перед историей. Я убежден, что та часть Государственной думы, которая желает работать, которая желает вести народ к просвещению, желает разрешить земельные нужды крестьян, сумеет привести тут свои взгляды, хотя бы они были противоположны взглядам правительства. Я скажу даже более. Я скажу, что правительство будет приветствовать всякое открытое разоблачение какого-либо неустройства, каких-либо злоупотреблений. В тех странах где еще не выработано определенных правовых норм, центр тяжести, центр власти лежит не в установлениях, а в людях. Людям, господа, свойственно и ошибаться, и увлекаться, и злоупотреблять властью. Пусть эти злоупотребления будут разоблачаемы, пусть они будут судимы и осуждаемы, но иначе должно правительство относиться к нападкам, ведущим к созданию настроения, в атмосфере которого должно готовиться открытое выступление. Эти нападки рассчитаны на то, чтобы вызвать у правительства, у власти паралич и воли, и мысли, все они сводятся к двум словам, обращенным к власти: «Руки вверх». На эти два слова, господа, правительство с полным спокойствием, с сознанием своей правоты может ответить только двумя словами: «Не запугаете». (Аплодисменты справа.)
Эта историческая речь создала сразу имя Столыпину, он завоевал симпатии думского большинства, а фраза: «не запугаете» оказалась тем сигналом, которого достаточно было населению, чтобы понять, что власть вышла из «паралича» и без страха и трепета будет действовать против внутренних врагов России. II Дума уже не могла устроить премьер-министра, и она была распущена. С целью, чтобы III Государственная дума не была такой же, как и предшествующая, Столыпин изменил сословный и национальный ее состав. По этому закону и была сформирована III Дума.
16 ноября 1907 года Петр Аркадьевич выступил в уже новой Государственной думе со своей политической декларацией. В ней он излагал программу переустройства и расширения местного самоуправления, развития просвещения, соблюдения и обеспечения неприкосновенности личности, он говорил о претворении этой программы в жизнь, о необходимости принятия Думой его аграрной реформы. В этой декларации он защищает самодержавие, говоря, что оно одно призвано в минуты опасности и потрясений к спасению России. «Нынешний государственный строй России, - заявлял Столыпин, - есть строй представительный, дарованный самодержавием сверху». Поэтому, по его словам и Государственная дума и Государственный совет, как дарованные монархом представительные учреждения, должны быть подчинены воле монарха. Петр Аркадьевич считает безвластие опасным: «Бездействие власти ведет к анархии; правительство не может быть аппаратом бессилия. На нем лежит святая обязанность ограждать спокойствие и законность, применяя и жесткие меры для подавления беспорядков». Реформы и порядок – таковы два мотива, составляющие опору всех думских речей П.А. Столыпина. Реформы, не рассчитанные на быструю популярность, но зато очень прочные. Реформы, подразумевающие «продолжительную черную работу», но лишь через это можно достигнуть истинно свободной России. «Вам нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия», - заявил Столыпин, и эта фраза стала известна во всем мире. Главною целью премьер-министра стала аграрная реформа, ибо земельный вопрос нужно «не разрешить, а разрешать», хотя бы для этого потребовались десятилетия. Крестьянин должен, в конце концов, сделаться личным собственником. «Основываясь на трудолюбии и обладая чувством собственного достоинства, он внесет в деревню и культуру, и просвещение, и достаток». «Вот тогда, только тогда – писаная свобода превратится и претворится в свободу настоящую, которая, конечно, слагается из гражданских вольностей, из чувства государственности и патриотизма». Чтобы провести в жизни свою программу реформ Столыпин пытался отвести и внутреннюю социальную опасность, и внешнюю военную. Когда он выносил на обсуждение Государственной думы и Государственного совета программы правительства, где говорилось об укреплении обороноспособности страны, то пытался доказать и убедить, что России необходимо избегать какого-либо военного конфликта.
ЗАКАТ КАРЬЕРЫ
В первые годы на посту премьер-министра Петр Аркадьевич пользовался, можно сказать, большим доверием Императора Николая II. Период с 1908 по 1910 можно считать временем наибольшей значимости, наибольшего влияния Столыпина, но одновременно и началом заката его карьеры. Властный, независимый и смелый, премьер-министр восстановил против себя многих представителей, как левых, так и правых партий. Одним из противников Петра Аркадьевича была придворная камарилья. Ее влияние на царя явно превзошло влияние Совета министров. К тому же на сцене событий тех лет появляется зловещая личность Распутина – простого, грубого, невежественного мужика, который воплотил в себе все земные пороки.Естественно, это вызывало отвращение и удивление современников. Давно уже историками подмечено, что во время кризисов государства появляются люди похожие на Распутина. Если бы его и не было, то на его месте оказался бы ему подобный. Только Распутин оказался более ловким и хитрым, чем его предшественники. Появление Распутина при дворе относится к 1905 году. Александра Федоровна (жена Николая II) – женщина мистическая и достаточно суеверная, способствовала возвышению Распутина, который взялся лечить ее сына, царевича Алексея, больного гемофилией (несвертыванием крови). Понятно, что из-за этого Распутин пользовался безграничным доверием ее величества. Однако, нельзя говорить, что влияние «прорицателя» на царя было огромным, безграничным. И Государственная дума, и даже родственники Николая II пытались раскрыть ему глаза на совершенно очевидное ужасное поведение «старца». Но Николай II не хотел и слушать, продолжая потакать капризам императрицы. Один раз, во время своего доклада Столыпину так надоели скандалы, учиненные Распутиным, что он попросил императора удалить мужика из столицы. На что государь ответил: «Я с вами согласен, Петр Аркадьевич, но пусть будут десять Распутиных, чем одна истерика императрицы».
И вот, придворная камарилья, стоявшая уже за спиной Распутина, начала усиливать нападки на Столыпина, внушая Николаю II, что Петр Аркадьевич приобрел громадную власть над ним и скоро совсем возьмет все в свои руки. Интриги вокруг премьер-министра плелись, как сети. Даже сам император все более тяготился присутствием на таком высоком посту Столыпина. И Петр Аркадьевич это понял. В марте 1910 года одному из иностранных послов он откровенно признался: «Мой авторитет подорван; меня подержат, сколько будет надобно для того, чтобы использовать мои силы, а потом выбросят за борт». Серьезная размолвка Столыпина с царем случилась весной 1911 года, после чего Петр Аркадьевич вынужден был подать в отставку. Но только заступничество бабушки Николая Марии Федоровны и дяди великого князя Михаила Николаевича не разрешили императору принять эту отставку. После этого неприязнь венценосца к Столыпину еще больше возросла, а сам премьер-министр пребывал с того времени в мрачном расположении духа, понимая, что отставка вот-вот произойдет. Петру Аркадьевичу требовался отдых, и Николай II дал разрешение Столыпину покинуть Петербург. Премьер-министр поехал в одно из своих имений. Государь предписал ему передать дела свои на время отдыха министру финансов В.Н. Коковцеву и сказал обязательно приехать в Киев на открытие памятника Александру II.
СМЕРТЬ
И вот П.А. Столыпин выехал на поезде в Киев. «Мне было грустно, как при всяком расставании с папа, но предполагалась ведь недолгая разлука, и в Колноберже потекла дальше обычная жизнь» –пишет Мария Бок. Когда премьер-министр уже сел в поезд, состав несколько раз пытался трогаться, но какие-то технические неполадки мешали ему отъехать. Только через 30 минут удалось ему двинуться. Позже это рассматривали, как дурное предзнаменование. Но Столыпин уже в Киеве и трагическое событие приближается… Наступил день 1 сентября. Столыпин пошел в городской театр на спектакль «Царь Салтан». Очень трудно было получить билет на этот парадный спектакль в честь открытия памятника Императору Александру II. Многим выдающимся общественным деятелям и видным представителям высокого общества Киева так и не удалось попасть на него. Началось первое отделение. Николай II с дочерьми опоздал. Еще до начала спектакля Петр Аркадьевич разговаривал с губернатором Киева А.Ф. Гирсом. Вот как описывает незначительное, но весьма интересное событие Гирс: «Во время этих слов я услышал, как возле меня что-то щелкнуло, я повернул голову и увидел фотографа, сделавшего снимок Столыпина. Возле фотографического аппарата стоял человек в штатском сюртуке с резкими чертами лица, смотревший в упор на Министра. Я подумал сначала, что это помощник фотографа, но сам фотограф с аппаратом ушел, а он продолжал стоять на том же месте. Заметив находившегося рядом Кулябко, я понял, что этот человек был агентом охранного отделения, и с этого момента он уже не возбуждал во мне беспокойства». Во время первого отделения зал представлял красивую картину. Военные были в мундирах защитного цвета, увешанных орденами и лентами. Дамы были в роскошных вечерних туалетах, украшенных фамильными драгоценностями. Исполнение «Царя Салтана»артистами и оркестром было превосходно, декорации заставляли невольно восхититься своей пышностью и красочностью. Спектакль производил дивное, чарующее впечатление. Вот в такой обстановке и случилось непоправимое злодеяние. Во время перерыва между отделениями царь с дочерьми вышел из своей ложи. Столыпин стоял спиной к сцене и беседовал с бароном Фредериксом и графом Иосифом Пототским. Неожиданно из толпы быстрыми шагами, направляясь прямо к месту, где находился Столыпин, проскользнула темная, зловещая фигура. Мгновение… И два сухих выстрела заставили всех присутствующих вздрогнуть. «Петр Аркадьевич как будто не сразу понял, что случилось. Он наклонил голову и посмотрел на свой белый сюртук, который с правой стороны, под грудной клеткой, уже заливался кровью. Медленными и уверенными движениями он положил на барьер фуражку и перчатки, расстегнул сюртук и, увидя жилет, густо пропитанный кровью, махнул рукой, как будто желая сказать: «Все кончено!» Затем он грузно опустился в кресло и ясно и отчетливо, голосом слышным всем, кто находился недалеко от него, произнес: «Счастлив умереть за Царя». Увидя Государя, вышедшего в ложу и ставшего впереди, он поднял руки и стал делать знаки, чтобы Государь отошел. Но Государь не двигался и продолжал стоять на том же месте. Петр Аркадьевич, на виду у всех, благословил его широким крестом» - вспоминал все тот же А.Ф. Гирс. Тем временем толпа преградила выход убийце и готова была его растерзать, если бы не подоспела полиция. Убийцу сразу увели. Это оказался агент «охранки», стоявший ранее у фотоаппарата еврей Мордехай Богров. К Столыпину подошел кто-то и начал перевязывать ему рану. Антракт заканчивался, и зал начал постепенно наполнятся. Видимо, когда публика услышала выстрелы, она подумала, что совершено покушение на царя и когда увидела, что с ним все в порядке, то потребовала Гимн. Торжественно прозвучал «Боже, Царя храни» и у всех слушателей глаза были мокрые от слез. Обстановка шумного зала была, конечно, не благоприятной для тяжело раненного. Поэтому его вынесли на кресле в вестибюль. Он был почти в обмороке и даже для 6-8 человек оказался весьма тяжелым. Тут подоспела карета скорой помощи, и П.А. Столыпина увезли в лечебницу Маковского. Я описываю это долго, но на самом деле все это произошло довольно быстро, прошло даже менее двадцати минут с момента выстрелов. Дочь Столыпина Мария Бок пишет о последних днях своего отца с великой скорбью.«До 4 сентября положение папа не признавалось докторами безнадежным, и страдания его не были очень значительны. Он много говорил с В.Н. Коковцовым, которому, как официально его замещающему, передавал все дела и был все время в полном сознании.
Со всей России съехались профессора по собственной инициативе, желая своими знаниями спасти жизнь отца. Они установили между собой дежурство и даже не допускали к нему сестер милосердия, исполняя сами все их обязанности.
Раны было две: одной пулей была прострелена печень, другой правая рука, причем пуля пролетела насквозь через руку и ранила одного из музыкантов оркестра.
4 сентября, утром приехала мама и нашла моего отца настолько бодрым, что ей и в голову не пришло, что жизнь его может быть в опасности. В этот день приезжал в больницу государь.
К вечеру этого же дня температура повысилась, страдания увеличились, и папа стал по временам впадать в забытье. В бреду он несколько раз упоминал имя своей раненой дочери, Наташи.
Пятого сентября утром папа был опять в полном сознании и, позвав дежурившего при нем профессора, спросил его:
- Выживу ли я?
Профессор, в душе считавший положение безнадежным, стал все же уверять папа, что опасности нет.
- Я смерти не боюсь, скажите мне сущую правду!
Профессор все же повторил свои слова. Тогда папа откинул его руку и, возвысив голос, сказал:
- Как вам не грех: в последний день моей жизни говорить мне неправду?! После этого сознание стало его снова покидать, слова его стали бессвязнее, и относились они все к делам управления Россией, для которой он жил, с заботой о которой он умирал. Его слабеющие руки пытались чертить что-то на простыне. Ему дали карандаш, но написать что-нибудь ясно он не мог. Пытались также разобрать смысл его слов. Присутствующий в это время в комнате чиновник особых поручений даже записывал все, что можно было разобрать, но ясно было повторено лишь несколько раз слово: Финляндия.
К пяти часам папа впал в окончательное забытье. В этот день один из профессоров пришел к мама и сказал:
- Вы знаете, что состояние Петра Аркадьевича очень серьезно? Оно даже безнадежно, - сказал профессор, отворачиваясь, чтобы скрыть свои слезы.
Какое самообладание нужно было моей матери, чтобы после этого, сидя у папа, в минуты, когда он был в сознании, казаться спокойной и уверенной в счастливом исходе.
Государь также не верил серьезности положения. Его уверял доктор Боткин в противном, почему государь и продолжал программу торжеств. Пятого сентября вечером началась агония. После несвязных бредовых слов папа вдруг ясно сказал:
- Зажгите электричество!
Через несколько минут после этого его не стало.
Государь вернулся из Чернигова в Киев шестого сентября утром и прямо с парохода поехал в больницу. Он преклонил колена перед телом своего верного слуги, долго молился, и присутствующие слыхали, как он много раз повторил слово: «Прости». Потом была отслужена в его присутствии панихида».
Я уже говорил о завещании Столыпина: «Я хочу быть погребенным там, где меня убьют». Во исполнение слов Петра Аркадьевича, тело его было погребено в Киеве, в Киево-Печорской Лавре. Могила и сейчас находиться там, недалеко от могил Кочубея и Истры. Похороны были очень торжественны. Бесчисленные толпы народа провожали в последний путь погибшего мученической смертью министра-героя. Ровно через год, а именно в 1912 году был открыт в Киеве памятник великому деятелю России. Столыпин был изображен говорящим с Думской кафедры, на постаменте высечены были его слова: «Вам нужны великие потрясения – нам нужна Великая Россия».
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
«Зовут меня Дмитрий Григорьевич Богров, вероисповедания иудейского, от роду 24 года, звание помощника присяжного поверенного. Проживаю в г. Киеве. На предложенные вопросы отвечаю: решив еще задолго до наступления августовских торжеств совершить покушение на жизнь министра внутренних дел Столыпина, я искал способ осуществить это намерение. Покушение на жизнь Столыпина произведено мною потому, что я считаю его главным виновником наступившей в России реакции» - в таком роде отвечал на допросе убийца Петра Аркадьевича Мордехай Богров. Многих он поразил тем спокойствием, с которым отвечал на вопросы. И вот 9 сентября 1911 года состоялся суд. Заседание длилось 3 часа, из них 20 минут ушло на совещание. После этого резолюцией суда Богров, признанный виновным, был приговорен к смертной казни через повешение. Исполнение приговора назначено на 10 часов вечера 10 сентября. Но десятого числа казнь перенесли на целые сутки. Целый день готовились к казни, устанавливали эшафот. В 2 часа утра Богрова привели на «Лысую гору», где должна была состояться казнь. «Голову поднять выше, что ли?» - спрашивает убийца уже под саваном. Это оказались последние его слова. Через 15 минут сняли уже бездыханное тело Богрова.
Столыпин – незаурядная, глубокая личность, мощный политик, обладающий такой энергией, которая смогла убедить Государственную думу и проводить в жизнь Столыпинские живительные идеи, такой политик: образованнейший, умнейший, бескорыстный, преисполненный любви к родине – был бы совершенно незаменим в наши дни. Параллель с современностью очевидна: в наше время тот же нерешенный (пока) земельный вопрос, при почти полном упадке сельского хозяйства. А ведь Россия, в силу своих природных, неиссякающих возможностей, была и остается, прежде всего, аграрной страной. Доказательством этому служат слова величайшего деятеля России П.А. Столыпина: «Поднять нашу обнищавшую, нашу слабую, нашу истощенную землю! Земля – это залог нашей силы в будущем. Земля – это Россия!» Не мешало бы нашим сегодняшним политикам как следует изучить опыт и наследие Петра Аркадьевича Столыпина и сделать соответствующие выводы.
web-designe: BM (bat-man.narod.ru)
